Диор, сын Берена.

[morgeyna]

Мой отец был великим человеком.
Я рад, что он умер. Не бойся, я не сошел с ума, и я говорю тебе это не для того, чтобы задеть или пожаловаться на судьбу. Мама говорила мне, что в жизни бывает время для великой откровенности, и тот, кто не сможет открыть свое сердце, будет проклят навеки. Прости меня, но я боюсь не успеть. Ибо в жилах моих течет кровь смертных... нет, не так. Ибо кровь струится по земле, и не важно, в чьих жилах она текла.

Нелегко быть сыном великих родителей, особенно если сам ты еще не успел совершить ничего, но от этой участи был я избавлен. Никто не нарушал нашего уединения на острове, и я знал лишь то, что видел своими глазами. Когда певцы заводят Лейтиан... не бойся, я не собираюсь мешать им. Просто мне бывает нелегко сопоставить две истории. Ту,что поют они и ту, что мог бы рассказать я... если бы я посмел. Но я не посмею, помнишь, ты удивлялась, как плохо я помню детские годы, но это так просто объяснить, - кому нужна моя правда? Разве что мне.
Нет, они действительно любили друг друга, души друг в друге не чаяли, у мамы все из рук валилось, когда он отлучался. А я ведь долго не знал, в чем дело, они очень редко говорили о прошлом, чаще вскользь, - я понять не мог, что же тому причиной? Чем он пленил ее, калека, часто угрюмый, страшный. Мама рассказывала иногда о Дориате, когда его не было дома, и я мечтал, как мы однажды освободимся, вернемся туда, где нам надлежит быть по праву... Тебе не смешно? Я бы смеялся.

А я ведь любил его. Он строил со мной крепости, он научил меня плавать, он целыми днями учил меня биться на мечах и стрелять из лука, рассказывал о своей юности и битвах с орками. Мы с ним часто рыбачили... Но я видел, как мама меркнет, старается затаиться, когда он входит, и не мог найти причины. И... нет, это было не часто, ты не подумай, может быть два или три раза за все время... Он ездил за припасами и возвращался с каким-то жутким пойлом смертных, невыносимо смердящим, - и они пили его, отец и мама, начинали молча, не глядя друг на друга. Я старался уйти, чтобы не мешать им, когда подрос достаточно, чтобы ночевать вне дома. Потому что он же кричал на нее, один раз ударил культей по лицу, я был там, он кричал, что хочет умереть, что она не должна была, что он не может принимать подачек, не должен, а она отвечала шепотом, я так и не смог разобрать, что она говорит. Как же я ненавидел его тогда, как я ненавидел ее, потому что она остается с ним, как же я ненавидел себя, что соединяю их... я ведь не знал, какие узы скрепили их задолго до того... а если бы и знал, что бы это изменило?!

Я бы не смог его простить, даже потом, узнав все, если бы не тот разговор, когда мы везли маме проклятый камень. Он сказал "Наконец-то я приеду домой не с пустыми руками" и улыбнулся. Я никогда не видел, чтобы так улыбались. Так ты думаешь, что это скверна Врага? Может быть и так.