(no subject)

[morgeyna]

Партизан Евдокимов,
в прошлой жизни известный под ником Besheniy Volk,
выбирает поляну посуше, снимает рюкзак
и ложится под черные елки.
Он спит ровно сорок минут, ему снится мама,
письменный стол, безлимитка, кенийский кофе – короче, снится.
Это бывает со всеми, но с ним отчего-то чаще других.
Небо плывет голубое, будто бы в мирное время.
Все под контролем.
Пока что его не считают психом
Никуда не деться,
прятаться, злиться, давиться
всухомятку колючей виной, -
и не знать, зачем…
Евдокимов давно – пожалуй, с начала военных действий -
подозревает у себя паранойю,
клиническую, обстоятельную, как в учебнике.
В отряде есть фельдшер Сережа, лечит больных, опекает убогих.
Евдокимов ему доверяет как господу Богу,
больше, чем лучшему другу, больше, чем всем на свете.
просто за то, что Сережа никогда не бывал в Интернете.

Партизанка Максимова, Lady Max, истеричка и стерва,
сначала писала капслоком: стрелять по сукам,
клепала статейки, подписывала бумажки,
потом отрубили сеть и Максимовой стало страшно,
дальше сама не помнит – случается, сдали нервы,
объявилась вечером в куртке с чужого плеча,
сбила ноги, сгорела на солнце, плакала по ночам,
требовала собраться и штурмом идти на столицу,
потом немного притихла, заведует складом бутылок
с зажигательной смесью.
За истерику на войне положена пуля в затылок,
но здесь –
сплошь умные, тонкие, интеллигентные люди,
на Максимову даже никто не злится.

Легендарная личность в отряде – True Patriot,
теперь партизан Белоносов,
призывал уходить в подполье,
клеймил жидов и пиндосов,
собрал отряд добровольцев, назначил встречу за городом – и не явился сам.
Когда началось, две недели шарился по лесам,
вроде бы, в одиночку, потом прибился к отряду,
Евдокимову было противно сидеть с ним рядом
и есть из одного котелка, а куда деваться, во время войны
друг – это каждый, кто не стреляет с той стороны…

Хуже всех оказалась Dark Sword, теперь партизанка Шепитько,
судя по юзеринфо – походница с опытом и литературный критик.
Евдокимов встречал ее трое суток в условленном месте, под знаком
«проезд запрещен» у старой военной части.
Тогда еще все траванулись консервами, к счастью
Шепитько в своем журнале писала, что умеет оказывать первую помощь,
собирать-разбирать автомат и копать землянки,
умеет в челюсть с ноги и под дых коленкой,
и, кажется, даже допрашивать пленных.
Евдокимов читал ее больше года,
прощал ей бабскую злобу и лишний гонор –
вроде бы, дельная тетка…
Стоит он, значит, и ждет как минимум Сару Коннор, -
и видит очкастую рыхлую клушу
в изгвазданном офисном пиджаке и с размазанной тушью.
Таскалась как черепаха, когда стреляли – принималась в голос рыдать,
Евдокимов думал о ней, как правило в духе: вот еб твою мать,
ну когда нам с тобой возиться, скажи на милость?
Потом она делась куда-то. Он не спросил, что случилось.

Военный историк Петров потом написал работу,
в которой ответственно заявлял,
что отряд Евдокимова мог бы дойти до фронта,
мог бы занять пустующие в пригороде дома,
если бы командир не сошел с ума.
Вроде хороший парень был, и не похож на психа,
а вот же – поехал крышей и положил своих,
потом застрелился сам.
Вроде бы неудивительно, два месяца по лесам –
для городского жителя – сильный стресс.
В этом аспекте вот еще что интересно:
члены отряда были знакомы и в мирное время,
читали журналы друг друга, имели общие темы
для обсуждения, такое знакомство должно бы
обеспечить психологическую поддержку…
шире держи карман, говорит ему научрук.
Вот Петров и держит,
на две с половиной ставки в какой-то смешной конторке
за восстановленным МКАДом.
Что тут поделаешь…
Так ему, книжному червю, и надо.

(с)_raido