Jul. 3rd, 2010 01:58 pm
Рейстлин и Крисания
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
morgeynaНачало здесь
Итак, Рейстлину везет, он встречает Крисанию. Впрочем, везение ли это? Она утверждает, что ей было видение от Паладайна; она должна переубедить и остановить темного мага раньше, чем тот погубит мир.
Задержимся немного на образе Крисании. Холодная как сталь, прекрасная как лед, девушка из высшего общества, имевшая все шансы на прекрасную партию, она решительно отвергает прежнюю жизнь (так вертится Колесо Фортуны), дабы посвятить себя богу. Сердце ее холодно, она никогда не влюблялась. По-видимому, образ ее Анимуса слишком уж далек от тех юнцов, что за ней ухаживали. Первая же встреча с Рейстлином полностью преображает Крисанию. Пока они ведут отвлеченные теологические споры, алхимия вершит свое дело. Не осознавая того, Крисания попала в крепчайшую западню. Теперь у нее есть цель - спасти и исцелить.
В свете гимнов и молитв,
В хладе храмовых колонн
Душа моя давно огня ждала.
И вот он запылал! И вот ворвался он!
Во взгляде врага я его нашла.
Так пусть ранит он меня!
Пускай опалит ладонь!
Где страх — там и борьба.
Где боль — там и любовь!
Лишь прошу — не прерывай
Мою смертельную игру!
Его одолею я в ней — или умру...
Мне очень жаль, что в мюзикл не вошла первая версия «Молитвы Крисании», отлично иллюстрирующая особенности ее характера. Она горда и самонадеянна, ее честолюбие равно честолюбию Рейстлина, хотя и преследует иные цели. Они достойны друг друга.
Что до Рейстлина, то и он поддался чарам, хотя и в меньшей мере. Он-то давно привык бороться с искушениями Анимы. Что за образы наполняют ее? Главным образом, конечно, богиня, сама Такхизис - Темная Госпожа, прекраснейшая и обольстительнейшая, но недоступная, да при том еще способная в любой момент обернуться Всебесцветной Драконицей и того-с, пожрать. Во вторых, мать – любящая и убивающая. И, где-то там, в Тени, некая девица не очень тяжелого поведения, строившая глазки мальчишке-Рейстлину, а после ушедшая к Карамону, лишив Рейстлина последней уверенности в себе, как в единице социума, достойной жизни. Любовь - это смерть. Дважды и трижды так. Смерть души и тела, смерть разума, смерть в глазах общества.
Крисания вполне попадает в образ. Она прекрасна и неприступна, но полна желания по-матерински позаботиться о Рейстлине. Амбиций ее хватило бы на саму Такхизис, хоть те и таятся под флером служения Паладайну. А кроме того, с одной стороны, – она безопасна: служение Паладайну подразумевает целибат, а потому физическая связь между магом и жрицей исключена. К тому же, Рейстлин собирается использовать Крисанию в своих целях, а значит, он сильнее ее.
Но с другой стороны – сам их союз приближает развязку: выиграет он, или проиграет, снисхождение в Бездну равнозначно смерти Рейстлина Маджере. А потому и Крисания несет в себе гибель, как полагается его Аниме. Любовь - это смерть.
Таким образом, влюбленность их оказывается предопределенной. В эту игру играют не двое – четверо: как наши герои, так и Анима с Анимусом. Друг друга как они есть, Рейстлин с Крисанией уже не увидят, все заволокло дымом перекрестных проекций.
И, кстати, мне хотелось бы обратить внимание читателя и на другие милые перекрестья: Крисания является жрицей Паладайна (Столп милосердия – мужской и светлый), Рейстлин – магом Такхизис (Столп суровости – женский и темный). В книге упоминается также отношение солдат армии Карамона к нашей дивной парочке: Рейстлина уважают и почитают, Крисанию же боятся и ненавидят, считая ведьмой. Полно, не сами ли Паладайн и Такхизис ведут эту игру?
События разворачиваются своим чередом, победоносная армия Карамона, переставшего пить, освобождает Рейстлину дорогу к Вратам. Интересны и отношения братьев: если Карамон, пока еще не до конца осознающий потерю брата-симбионта, постепенно интегрирует свою Тень, самостоятельно думая и утверждая свою волю к победе, шаг за шагом постигая брата таким, каков он есть, но все же продолжая любить, то Рейстлин не только отказывается видеть в Карамоне что-то, помимо своего орудия, но и вытесняет свои теневые качества все дальше.
Одна из ключевых сцен – «Соблазнение Крисании», и здесь мне хотелось бы припомнить подробность, незаслужено пропущенную в мюзикле: романтический интерес Карамона к Крисании, ставший триггером для Рейстлина, уравнявший Крисанию с теневой Анимой. И тут Рейстлин ведет себя как любой человек, общающийся не с Другим, но со своей проекцией: едва не доведя дело до секса, столь желанного ими обоими, он отталкивает Крисанию, рвет на ней платье, а после обвиняет ее в том, что она его спровоцировала, и вообще «все вы бабы такие». И тут интересна резкость его реакции: да, с одной стороны служение Паладайну подразумевает целибат, но едва ли бог отвернулся бы от жрицы из-за нарушения этого обета. Паладайн терпелив. В любом случае, есть и более деликатные способы вразумить влюбленную женщину. А вот с другой... секс – вотчина не Рейстлина, но Карамона. Тени.
Крисания убегает в слезах, но недалеко и ненадолго. Братья находят ее, и Рейстлин с Крисанией мирятся.
Их примирение происходит под знаком Правосудия. Крисания понимает, что не так уж далека от Рейстлина и в дурном и в хорошем: оба одержимы страстями и честолюбием, но в то же время оба не чужды и прекрасным порывам (в мюзикле нет, а жаль, жаль, сцены в зачумленной деревне и погребального огня, разведенного Рейстлином). Что думает при этом Рейстлин – остается за кадром. По-видимому, он продолжает шаг за шагом идти к своей цели, а потому готов принять Крисанию и... гм... оступившуюся.
Громыхая всем этим скарбом и опасно накреняясь на поворотах, наша телега подъезжает к кульминации: открытию Врат и алхимической свадьбе в пламени Тиферета. Но тут я умолкаю, в мюзикле все сказано куда лучше, чем я могла бы:
Продолжение
Итак, Рейстлину везет, он встречает Крисанию. Впрочем, везение ли это? Она утверждает, что ей было видение от Паладайна; она должна переубедить и остановить темного мага раньше, чем тот погубит мир.
Задержимся немного на образе Крисании. Холодная как сталь, прекрасная как лед, девушка из высшего общества, имевшая все шансы на прекрасную партию, она решительно отвергает прежнюю жизнь (так вертится Колесо Фортуны), дабы посвятить себя богу. Сердце ее холодно, она никогда не влюблялась. По-видимому, образ ее Анимуса слишком уж далек от тех юнцов, что за ней ухаживали. Первая же встреча с Рейстлином полностью преображает Крисанию. Пока они ведут отвлеченные теологические споры, алхимия вершит свое дело. Не осознавая того, Крисания попала в крепчайшую западню. Теперь у нее есть цель - спасти и исцелить.
В свете гимнов и молитв,
В хладе храмовых колонн
Душа моя давно огня ждала.
И вот он запылал! И вот ворвался он!
Во взгляде врага я его нашла.
Так пусть ранит он меня!
Пускай опалит ладонь!
Где страх — там и борьба.
Где боль — там и любовь!
Лишь прошу — не прерывай
Мою смертельную игру!
Его одолею я в ней — или умру...
Мне очень жаль, что в мюзикл не вошла первая версия «Молитвы Крисании», отлично иллюстрирующая особенности ее характера. Она горда и самонадеянна, ее честолюбие равно честолюбию Рейстлина, хотя и преследует иные цели. Они достойны друг друга.
Что до Рейстлина, то и он поддался чарам, хотя и в меньшей мере. Он-то давно привык бороться с искушениями Анимы. Что за образы наполняют ее? Главным образом, конечно, богиня, сама Такхизис - Темная Госпожа, прекраснейшая и обольстительнейшая, но недоступная, да при том еще способная в любой момент обернуться Всебесцветной Драконицей и того-с, пожрать. Во вторых, мать – любящая и убивающая. И, где-то там, в Тени, некая девица не очень тяжелого поведения, строившая глазки мальчишке-Рейстлину, а после ушедшая к Карамону, лишив Рейстлина последней уверенности в себе, как в единице социума, достойной жизни. Любовь - это смерть. Дважды и трижды так. Смерть души и тела, смерть разума, смерть в глазах общества.
Крисания вполне попадает в образ. Она прекрасна и неприступна, но полна желания по-матерински позаботиться о Рейстлине. Амбиций ее хватило бы на саму Такхизис, хоть те и таятся под флером служения Паладайну. А кроме того, с одной стороны, – она безопасна: служение Паладайну подразумевает целибат, а потому физическая связь между магом и жрицей исключена. К тому же, Рейстлин собирается использовать Крисанию в своих целях, а значит, он сильнее ее.
Но с другой стороны – сам их союз приближает развязку: выиграет он, или проиграет, снисхождение в Бездну равнозначно смерти Рейстлина Маджере. А потому и Крисания несет в себе гибель, как полагается его Аниме. Любовь - это смерть.
Таким образом, влюбленность их оказывается предопределенной. В эту игру играют не двое – четверо: как наши герои, так и Анима с Анимусом. Друг друга как они есть, Рейстлин с Крисанией уже не увидят, все заволокло дымом перекрестных проекций.
И, кстати, мне хотелось бы обратить внимание читателя и на другие милые перекрестья: Крисания является жрицей Паладайна (Столп милосердия – мужской и светлый), Рейстлин – магом Такхизис (Столп суровости – женский и темный). В книге упоминается также отношение солдат армии Карамона к нашей дивной парочке: Рейстлина уважают и почитают, Крисанию же боятся и ненавидят, считая ведьмой. Полно, не сами ли Паладайн и Такхизис ведут эту игру?
События разворачиваются своим чередом, победоносная армия Карамона, переставшего пить, освобождает Рейстлину дорогу к Вратам. Интересны и отношения братьев: если Карамон, пока еще не до конца осознающий потерю брата-симбионта, постепенно интегрирует свою Тень, самостоятельно думая и утверждая свою волю к победе, шаг за шагом постигая брата таким, каков он есть, но все же продолжая любить, то Рейстлин не только отказывается видеть в Карамоне что-то, помимо своего орудия, но и вытесняет свои теневые качества все дальше.
Одна из ключевых сцен – «Соблазнение Крисании», и здесь мне хотелось бы припомнить подробность, незаслужено пропущенную в мюзикле: романтический интерес Карамона к Крисании, ставший триггером для Рейстлина, уравнявший Крисанию с теневой Анимой. И тут Рейстлин ведет себя как любой человек, общающийся не с Другим, но со своей проекцией: едва не доведя дело до секса, столь желанного ими обоими, он отталкивает Крисанию, рвет на ней платье, а после обвиняет ее в том, что она его спровоцировала, и вообще «все вы бабы такие». И тут интересна резкость его реакции: да, с одной стороны служение Паладайну подразумевает целибат, но едва ли бог отвернулся бы от жрицы из-за нарушения этого обета. Паладайн терпелив. В любом случае, есть и более деликатные способы вразумить влюбленную женщину. А вот с другой... секс – вотчина не Рейстлина, но Карамона. Тени.
Крисания убегает в слезах, но недалеко и ненадолго. Братья находят ее, и Рейстлин с Крисанией мирятся.
Их примирение происходит под знаком Правосудия. Крисания понимает, что не так уж далека от Рейстлина и в дурном и в хорошем: оба одержимы страстями и честолюбием, но в то же время оба не чужды и прекрасным порывам (в мюзикле нет, а жаль, жаль, сцены в зачумленной деревне и погребального огня, разведенного Рейстлином). Что думает при этом Рейстлин – остается за кадром. По-видимому, он продолжает шаг за шагом идти к своей цели, а потому готов принять Крисанию и... гм... оступившуюся.
Громыхая всем этим скарбом и опасно накреняясь на поворотах, наша телега подъезжает к кульминации: открытию Врат и алхимической свадьбе в пламени Тиферета. Но тут я умолкаю, в мюзикле все сказано куда лучше, чем я могла бы:
Продолжение
Tags: